Владимир Юринов: «Далеко не всё ещё потеряно в русской словесности…»

Тверской писатель Владимир Юринов рассказал о своём новом историческом романе «Хранить вечно», о расколе мира на две цивилизации, феномене зарождения новой мировой религии, о подготовке к написанию романа, проведённых при этом обширных исторических исследованиях, а также о своём творческом пути.

 

Владимир, здравствуйте. У вас написаны уже более десятка произведений поэтических и прозаических, писательская деятельность стала для вас основной за эти годы?

Здравствуйте! Да, с 2005 года, когда я вышел в запас, распрощавшись со службой, с лётной работой я, в основном, занимаюсь писательской деятельностью.

Как вы открыли себя в писательской стезе?

Начал писать я давно, ещё в школе. Как и у многих, писавших в юности, это были стихи — как водится, незамысловатые по содержанию и небезупречные по исполнению. Позже, во время военной службы, я не забросил своё творчество. С годами росло мастерство. Но, в связи со спецификой работы, писать приходилось по большей части «в стол». И только теперь я могу уделить творчеству достаточно времени и сил. В 2009 году, наряду со стихами и песнями, в моём писательском багаже появилась и проза. Прав был классик: «Года к суровой прозе клонят…»

И что вы тогда написали? Это был рассказ? Роман?

Первым из-под моего пера вышел рассказ «День ненастья». Кстати, до сих пор ещё не опубликованный.

Что движет вами продолжать создавать произведения?

Писательство есть потребность души. Но если раньше, в юности, в молодые годы, на бумагу ложились лишь «души прекрасные порывы», то сейчас к компьютерной клавиатуре чаще влекут плоды неких раздумий, потребность поделиться не только чувствами, но и мыслями, которые, возможно, окажутся интересными не только мне.

Новый роман «Хранить вечно» ваше первое большое произведение?

Нет. В 2015 году у меня вышла достаточно объёмная книга прозы «На картах не значится. Записки лейтенанта» — стилизованное под мемуары повествование об эпохе Перестройки.

«Хранить вечно» тоже ведь историческая проза, расскажите, пожалуйста, о чём роман?

Если говорить коротко, роман «Хранить вечно» — это книга об апостоле Петре, попытка исторической реконструкции его жизни. Если же попытаться сформулировать основную идею романа, то одной фразой тут не обойтись.

Мир, в котором мы живём, расколот. Расколот бескомпромиссно и безвозвратно. И, внимательно приглядевшись к этому расколу, несложно заметить, что разделяет он отнюдь не Запад и Восток, не «демократический мир» и «мир авторитарный» и даже не «всё прогрессивное человечество» и «империю Зла», он — если отбросить детали и частности — разделяет мир католический и мир православный. А точнее, — те две цивилизации, которые возникли, сформировались и развились на базе этих двух ветвей христианства. И раскол этот возник не вчера, не восемь и даже не восемьдесят лет назад (и уж тем более не 24 февраля 2022 года, как нам всячески пытаются доказать многочисленные «доброжелатели»!), этот раскол возник тысячу лет назад и впервые официально был оформлен Великой схизмой 1054 года.

Что привело к этому расколу? Мог ли он быть предотвращён? Наконец, мог ли он быть преодолён христианским миром за прошедшую после Великой схизмы тысячу лет?

Ответы на эти вопросы, по моему разумению, следует искать у истоков христианской религии.

Феномен зарождения новой мировой религии интересен и сам по себе. Однако изучение этого феномена в свете влияния его на день нынешний превращает это исследование из проекта локального, сугубо герметического, в опыт актуальный, насущный, востребованный здесь и сейчас.

По моему глубокому убеждению, раскол христианского мира, приведший к нынешнему глобальному противостоянию, был предопределён, поскольку был изначально заложен в «эмбрион» новой религии. Именно это я и пытаюсь показать на страницах своего романа.

Изначально я задумывал своё исследование как дилогию, как историю с продолжением, где есть начало и конец, исток и устье. Роман «Хранить вечно», повествующий о первых годах и десятилетиях новой религии, призван рассказать читателю о том, как всё начиналось. Вторая книга дилогии, роман «Крысолов», работу над которым я заканчиваю в эти дни, переносит читателя в Средние века, на рубеж XII-XIII вв., где, по моему мнению, всё закончилось, т.е. где окончательно сформировалась та, условно говоря, «западная», католическая, цивилизация, которая через несколько сот лет столкнулась, не могла не столкнуться с другой цивилизацией, возникшей на славянских землях и основанной на тех же христианских ценностях, но упавших на иную почву.

Очень глубокая тема… и действительно очень актуальная. Как долго вы работали над произведением? Какой этап подготовки рукописи оказался для вас самым продолжительным?

Над книгой я работал чуть больше четырёх лет. Ещё два года ушло на подготовку к публикации. Из них бо́льшая половина времени — на поиск художника и совместную работу с ним над иллюстрациями к роману. К слову, хочу сказать слова благодарности замечательному московскому художнику Олегу Зубареву, который проявил исключительный профессионализм, а также огромное терпение, неизбежное при работе с такого рода литературным произведением, как исторический роман.

Что было самым сложным, а что самым приятным в работе?

Безусловно, самым трудным в работе был сбор и анализ огромного массива информации, необходимой для создания исторического романа. Без преувеличения, приходилось перелопачивать многие и многие гигабайты, чтобы извлечь из всей этой информационной руды бесценные крупицы необходимых для работы сведений. И если удавалось отыскать в этих отвалах исторического шлака крупицу «золота», это как раз и становилось той радостью, которая скрашивала достаточно нудные будни рутинного исследовательского труда.

Какие источники информации вы привлекали, работая с текстом? Какими материалами пользовались? Вы пользовались только книгами или ещё и путешествовали по местам событий?

Я использовал практически все известные на сегодняшний момент источники информации о той далёкой эпохе. В первом ряду, разумеется, необходимо назвать древних историков, писавших, как говорится, по горячим следам. Это, конечно, Тацит с его знаменитыми «Анналами», Иосиф Флавий, Светоний, Дион Кассий Коккейян. Многое удалось почерпнуть у более поздних историков, таких как Эрнест Ренан или Марк Абрамович. Ну и, разумеется, это религиозная литература, причём как каноническая, так и апокрифическая. Правда, тут необходимо отметить, что использовать религиозную литературу в качестве исторического источника следует с большой осторожностью из-за её неизбежной ангажированности. Это тоже приходилось учитывать при работе над книгой.

Разумеется, поездки на места событий всегда идут на пользу писателю. Увидеть место действия своими глазами, пройти своими ногами путь, пройденный героем книги, — это всегда полезно, но, к сожалению, не всегда осуществимо. Мне удалось посетить только Италию. Изначально запланированная поездка в Израиль, увы, так и не состоялась.

Поделитесь парочкой фактов, которые особенно поразили вас пока вы делали исследование. Возможно, они даже не вошли в роман, но оказали на вас какое-то особое влияние?

Разумеется, самым большим открытием в работе над романом стала для меня сама личность моего главного героя — апостола Петра. Уже замыслив роман, нащупав его стержень, основополагающую идею, я всё никак не мог определиться с главным героем, без которого, сами понимаете, невозможно выстроить сюжет романа. И вот однажды, работая с историческими источниками, я вдруг неожиданно для себя обнаружил два не замеченных мною ранее факта, сопоставив которые я просто ахнул.

Ведь в общепринятой трактовке известных библейских событий, апостол Пётр — сын бедного рыбака, вслед за своим старшим братом Андреем, примкнувший к бродячему проповеднику Иешу. А теперь давайте рассмотрим и сопоставим два обнаруженных мной факта. Первый — это цитата из Нового Завета, в частности из Евангелие от Иоанна, из известной сцены ареста Иешу: «Симон же Петр, имея меч, извлек его, и ударил первосвященнического раба, и отсек ему правое ухо. Имя рабу было Малх».

И второй факт. Как известно из исторических источников, в Иудейской префектуре, как и во всей римской провинции Сирия, местным жителям категорически «под страхом публичного бичевания и последующей казни через распятие на кресте» запрещалось изготовление, хранение и ношение любого оружия, включая даже «ножи с длиной лезвия более ладони». А теперь давайте совместим два этих факта. Что мы видим? Местный житель Симон Пётр, он же Шимон бар-Йона́ из Бейт-Ца́йды, в присутствии римских легионеров и храмовой стражи, пришедшей арестовывать известного еретика Иешу, достаёт меч и пускает его в дело. И это не только остаётся без последствий, но даже, в общем-то, не особо замечается присутствующими. Парадокс? Как будто. Если не сделать единственно возможное допущение: Симон Пётр и м е л п р а в о на ношение меча, каковое предоставлялось в Иудее исключительно римским гражданам. То есть Шимон бар-Йона́ из Бейт-Ца́йды был римским гражданином! А как мог стать простой иудей гражданином Великого Рима? Единственный доступный для него способ — служба в римском легионе. И не просто служба, а завоёванный в бою «Крепостной» либо «Гражданский венок», вручаемые легионерам за особые заслуги. Вот и получается, что бедный простоватый рыбачок с берегов Генисаретского озера пропадает, и перед нами предстаёт опытный муж, храбрый, закалённый в боях, прошедший, как говорится, огонь, воду и медные трубы да к тому же ещё и далеко не бедный, поскольку выходное пособие легионера-ветерана даже по римским понятиям было вполне достойным, а уж для нищей Иудеи, вообще, представляло собой целое состояние. Когда я это осознал, вся личность апостола Петра предстала предо мной в совершенно ином свете. И, потянув за кончик этой ниточки, я и размотал весь клубок жизни первого епископа Рима.

Необходимо сказать, что эти два факта не стали единственными, говорящими в пользу новой версии личности апостола Петра. Но они позволили мне определиться с главным героем моего романа. Я понял, что буду писать именно о Шимоне бар-Йоне по кличке «Скала». В дальнейшем, уже целенаправленно собирая и анализируя информацию об апостоле Петре, я обнаружил ещё целый ряд подтверждающих мою версию фактов, причём обнаружил я их не только в исторических источниках, но и в работах современных археологов, что уже переводило мою догадку из теоретической плоскости в плоскость практическую, можно сказать, материальную.

Вы всегда, работая над произведением, делаете большое исследование темы или обычно опираетесь на свой жизненный опыт и чувства?

Это зависит от характера произведения. Уже упомянутую мной книгу «На картах не значится» я писал, опираясь исключительно на свой жизненный опыт. Что же касается книг с историческим уклоном, то здесь, сами понимаете, без серьёзной исследовательской работы не обойтись. Разумеется, если вы хотите создать по-настоящему правдивое, достойное повествование.

Много времени вы уделяете писательству? Как организуете ваш день, чтобы всегда хватало сил и времени для творчества?

«Писательство» несколько неудачный термин. Давайте назовём это «писательским трудом». Это, на мой взгляд, более точное определение. И как всякий труд, как всякое серьёзное профессиональное занятие, работа писателя требует достаточно глубокого погружения, самоотдачи. Особенно это касается написания таких произведений, как большой исторический роман. Не станет преувеличением сказать, что работа над романом происходила круглосуточно, поскольку, даже не находясь за письменным столом, я не прекращал думать о своём произведении: либо анализируя ту или иную историческую информацию, либо выстраивая перипетии сюжета, либо сочиняя мизансцены и диалоги героев. Моя супруга уже давно привыкла к тому, что я мог «выключиться» из действительности, например, за столом во время обеда или, наоборот, проснувшись глубокой ночью, включал прикроватную лампу и принимался что-то торопливо записывать в дежурный блокнот.

Если же попытаться описать мой стандартный рабочий день, то чаще всего это выглядит так. С утра до обеда я пишу. Именно пишу, то есть создаю сам текст. По вечерам — правлю написанное, занимаюсь корректурой или работаю с историческими документами. Ну а время между обедом и ужином у меня занято повседневными делами, бытом, от которого, сами понимаете, никуда не деться. Ну и, разумеется, не следует забывать и о той работе, которая записана в моей трудовой книжке. Я ведь, кроме всего прочего, ещё и тренер-преподаватель в детской спортивной школе. Веду секцию фехтования.

Ух ты! Как интересно! А что для вас как писателя особенно важно в литературном произведении? Язык повествования, достоверность фактов, сюжет, может что-то другое?

Я считаю, что в любом художественном произведении (это касается не только литературных произведений, но и музыки, живописи, скульптуры) есть две основные составляющие, без которых произведение не может состояться. Это — идея и сюжет. Без каждой из двух этих столповых компонент любое произведение рассыпается, превращаясь в пустую поделку, бабочку-однодневку.

Что же касается языка повествования, он, безусловно, нужен и важен. Это как с приготовлением блюд: можно, конечно, проглотить и недожаренный кусок мяса, особенно если голоден, но гораздо приятнее вкушать блюдо, созданное хорошим поваром, мастером, да к тому же приготовленное с любовью.

Ну а достоверность фактов — это уже приправа. Это — на любителя. Сейчас многие, как писатели, так и читатели, вовсе не заморачиваются по этому поводу — было бы сочинено позабористей да поприкольней, остальное неважно. Я же, может, во многом по старинке, полагаю, что историческое повествование должно максимально придерживаться исторических фактов, стремиться к исторической достоверности. Поэтому спешу заверить своих читателей, что в моих исторических романах отношение к исторической действительности очень и очень трепетное.

По большому счёту мои книги можно смело использовать в качестве исторических и историко-географических справочников или учебников. Исторические факты — это тот костяк, на который нанизана ткань моего неизбежного авторского вымысла (ведь всё-таки я писал не историческую монографию, а исторический роман!).

Вы читаете современную русскую прозу?

Стараюсь, но времени катастрофически не хватает.

Как вы считаете, каких текстов не хватает современной литературе?

Интересных. Причём интересных и уму, и сердцу, а не по отдельности. И опять же, написанных на хорошем русском языке.

В последнее время мне довелось достаточно много поработать в жюри различных литературных конкурсов, и я с ужасом открыл для себя тот вал псевдо- и недолитературы, который буквально захлестывает современный литературный мир. Впрочем, к моей несказанной радости, в этом море пошлости, безвкусия и откровенной безграмотности нет-нет да и попадаются жемчужинки настоящих литературных талантов. Так что, смею вас заверить, далеко не всё ещё потеряно в русской словесности, далеко не всё.

Должен ли автор следить за трендами в литературе? На что должен опираться, определяя тему будущего романа?

Тренд — это, если говорить своими словами, самая обыкновенная мода. Должен ли человек следить за модой или он может ходить в той одежде, которая ему удобна и в его понимании красива? Тут, как говорится, каждый выбирает для себя. Ну и опять же: «встречают по одёжке…» Так что, определяя тему будущей книги, писатель должен ориентироваться прежде всего на свои предпочтения и на свою писательскую позицию. На то, что он хочет сказать своим читателям. У него есть глубокие или оригинальные мысли? Увлекательный сюжет? То и другое? Или он просто хочет завернуть в красивую обложку со своей фамилией энное количество печатных знаков?

Что вы можете пожелать своим читателям?

Своим читателям я хочу пожелать, в первую очередь, вдумчивого отношения к действительности. К сожалению, современный мир стал слишком навязчив по отношению к человеку. Сотни и тысячи «доброжелателей» наперебой предлагают человеку готовое мировоззрение, готовые формы поведения, готовые решения любых жизненных ситуаций, наконец готовую программу всей жизни. Я же полагаю, что человеку необходимо самому строить свою жизнь. Пусть ошибаясь, пусть падая, но самому. Лишь тогда его жизнь будет иметь какой-то смысл и какую-то цену.

А чтобы, выстраивая свою судьбу, допускать меньше ошибок, необходимо учиться. Учиться всегда и во всём. Учиться всю жизнь. В том числе и читая хорошие книги.